Про Юру Новикова

- Спиридонова, что это? Как ты тормозишь вообще? Подъезжай сюда, мы из тебя человека будем делать.
Да, ХВЗ устанавливал тормоза на руле слишком низко, и держась за руль сверху, невозможно было их обхватить. Юра Новиков быстро ослабил винты под тормозными ручками на Олином велосипеде и переставил тормоза повыше.
Когда это было? Да, в восьмедисятых, но когда именно? Мы познакомились в 1986-м, когда мне ещё не было и четырнадцати, ему – получается, что 32 года (я никогда особо и не интересовался, кому сколько лет). Я ездил тогда каждое воскресенье. В самом конце апреля, 26 апреля, как раз в этот день рванул Чернобыль, но об этом мы узнали позже, был мой первый «дальний» поход. Одна группа, которую вёл Евгений Сергеевич Божанов, ехала всего неделю, до Владимира, другая, в которой был Юра Новиков, - ехала чуть больше, они возвращались из Владимира своим ходом. Во второй группе были Юра и Галя Торопкины, от Гали я узнал о существовании калининградского городского клуба велотуристов в том далёком 1986-м.
На привале обе группы собирались вместе. И там был Юра, его невозможно было не заметить.
- Вот Вы, Евгений Сергеевич, говорите, что группа большая, приходится перекличку делать. У нас тоже перекличка бывает «Колбаса копчёная!? – Я. Тушёнка!? – Здесь...» Продукты-то раздали, не хочется потерять.
Не особо смешно, правда? Но вы представить себе не можете, как всё, что произносил Юра, было смешно! Здесь важен был, видимо, именно тон нарочитой серьёзности, без переигрывания, который всю жизнь эксплуатировал Михаил Задорнов. Этим тоном Юра Новиков владел мастерски. Впрочем, как и велосипедом.
Ты едешь рядом с человеком в группе, беседуешь, вы подъезжаете к переезду со шлагбаумом, шлагбаум закрывается и вскоре показываются первые вагоны товарного состава. Двухкилометровый товарняк едет километров сорок в час, значит – минимум три минуты. Что делает человек, с которым ты беседовал? Не прекращая говорить, он останавливается в сюрплясе в метре от шлагбаума. Колесо чуть вбок, педаль-тормоз, педаль-тормоз. Без особого напряжения простояв в сюрплясе всё время, пока идёт состав, и дождавшись открывшегося шлагбаума, он едет дальше. Этот человек – Юра Новиков.
- Ну, покатай дедушку на колесе! – говорил он, когда я в очередной раз ловил мгновение его отъезда с привала, чтобы поездить быстро. И вот уже мелькает привычный оранжевый значок «Кольнаго», наклеенный на рулевую колонку старого синего «Старт-шоссе» и мелькают незаменимые белые носки с красной и синей полосками, носки гонщика под велотуфлями «Ботос». Я лидирую, но уже после трёх километров скорость его не устраивает, и мы начинаем меняться.
- Дорабатывай смену, дорабатывай в гору. Уходи перед спуском. Ты не удержишься, когда я начну сейчас работать, если на подъёме сменишься.
Мы часто возвращались с привала на станцию вдвоём – я и он. Несомненно, если был Рома Налимов, Лёня Козьмин, то могла собраться группа. Но среднюю скорость более 30 км/ч, которую задавал Юра, могли выдержать лишь единицы. Андрей Финоченко ехал один и чуть медленнее, так как он не садился на поезд, ехал до дома своим ходом. Это после в Велоболе появились молодые ребята, которые могут поддерживать такую среднюю, а в конце восьмедисятых мы просвистывали мимо тех, кто уехал на 20-30 минут раньше.
- Лёня-то Козьмин? Да он «тряпишник».
Так говорил Юра про всех, кто обзаводился хорошим дорогим велосипедом. Ну, Козьмин был быстрее и выносливее, в силу молодости, так что это к нему это относилось в малой степени. Но я хорошо понимал, что Юра имеет в виду. И когда я купил уже в Стокгольме 8-киллограммовый Columbus Pinta и смог выжать из него среднюю скорость лишь 28 км/ч на десятикилометровой дистанции, подумал, что вот теперь и я стал «тряпишником», Юре бы это не понравилось.
Две недели назад ушёл из жизни человек, который научил меня немного ездить на велосипеде. С ним воскресенье в лесу всегда было лучше, чем без него. Мы его очень любили. Всё это надо было говорить раньше. Как и с Евгением Сергеевичем. Опять не успел.